Через пару месяцев после нашего скорого исхода из Душанбе, я вернулся домой. Это был всё ещё мой дом, дом в котором жил мой отец, дом в котором проросло моё продолжение.
Очень уютный дом, с обалденно толстыми стенами из красного кирпича с видиком на лоджии, двумя кондиционерами и кучей всяких дорогих мне одному вещей, на перечисление которых не стоит тратить твое, мой дорогой читатель, время и внимание. Тот же дом, только без жены и без де-тей. Они остались с моей матерью в Питере, а я должен в кратчайшие сроки собрать манатки, продать по возможности квартиру и выехать с деньгами и шабалами на историческую родину.
Всю первую неделю я пробегал по вокзалу в надежде купить или хотя бы заказать хоть какой-нибудь контейнер. Но контейнеров уже давно не было, то ли сюда везти нечего было, то ли пе-ревозчики дефицит создавали специально, только я ничего достать не смог. Тогда я принял, как говорит мой дядька, Пётр Сергеевич, - волевое решение - ехать на двух машинах с двумя при-цепами! Но во первых прицеп у меня был только один, а во вторых шаболов набралось как раз на два двадцати тонных контейнера.
Батя всю эту неделю ходил как тень по квартире и когда я показывался ему на глаза, твердил, что не надо никуда ехать, здесь всё наладится, что там ( в России) будет с пчёлами? И тд и тп. Однажды я огрызнулся, что мол я всё равно уеду, если хочешь помочь, помоги делом. Он ушёл, через пол часа вернулся, -чем я могу помочь? –надо контейнер говорю, тонн на 10, а лучше на 20. Для бати ничего невозможного никогда не существовало. Уже утром мы выбирали два из пяти выбракованных. Почему два? Столько разрешили, дали бы больше, мы бы сдохли но взяли б. Выбрали самые лучшие, непонятно за что выбракованные. Через неделю погрузили на плат-форму, написали масляной краской адрес моего знакомого в Луге, и перекрестя отправили в неизвестность.
По моей просьбе из Питера прилетел Егор, он только что сдал на права, и теперь рад был по-практиковаться. Сборы были очень короткими, попрощались с Тютиным, с соседями, все на нас смотрели как на полоумных, куда?…, зачем…?. В первой декаде мая мы выехали. Вернее хоте-ли выехать, но доехали только до «масложира». Заклинило раздатку на Газ-69! Но у нас с собой было, мы калачи тёртые, через два часа, вымазанные нигролом с ног до головы, но с горящими глазами, мы продолжили путешествие.
Ехали по ночам, так прохладнее и нам и главное пчёлам. Мы везли с собой пасеку в 32 семьи. На границе с Узбекистаном или где-то рядом нас тормознул гаишный пост – чеговезём? Какой дифицит в ящиках прячем? Послушал гул пчёл, сунул палец в леток, его почему-то не укусили. Но через секунду из этого летка вылезла гроздь пчёл, и начала по одной разлетаться. Над по-стом горел фонарь но пчёлы не летели на свет, а почему-то летели на гаишников. Мы поехали дальше, крики ментов остались позади. До самой Москвы нас больше ни один гаишник не оста-новил.
От Аральска до Актюбинска и днём-то ехать не подарок, но мы-то молодые, прорвёмся. Ви-димо бандиты, жирующие на переселенцах, взглянув на наш, еле двигающийся автопоезд , ре-шили нас не трогать. Уж очень жалостно мы смотрелись со стороны. На одном ночном перего-не, некто в форме и с жезлом, отделился от кучки таких же форменных теней и попытался таки остановить нашу кавалькаду, но мы сделали вид что не заметили его стараний, и (пронеслись) мимо. Так как преследовать нас не стали, мы решили что это были не гаишники.
На днёвке под Аральском забыли паяльную лампу. Оставшуюся дорогу еду грели в желудке. И главное вспомнили километров уже через десять, но ворачиваться не стали, пути не будет.
При штурме Урала от прицепа отвалилась каретка. Каретка это такая штуковина которая кре-пится к прицепу, а уже на неё крепятся два колеса. Так вот левая каретка по необъяснимой при-чине взяла и отломалась. Прицеп с пчёлами, весом чуть больше тонны, перепрыгнул через зло-счастную каретку и вгрызся в асфальт. К этому моменту я разогнал машину почти что до семи-десяти километров в час, благо дорога пошла под гору. От резкого торможения левой стороны меня и прицеп повело влево, да так круто повело, что я ни как среагировать не успел. Каким-то чудом мы прошли между двумя встречными КАМАЗами на противоположную обочину, слетели с неё вниз и завязли в жидкой после зимы земле.
Какие отзывчивые люди вокруг!!! Ни названия колхоза, ни имён тех мужиков, которые помо-гали мне, я к сожалению не помню. Не прошло и трёх часов с момента аварии, как мы уже мон-тировали отреставрированную каретку на место. За эти три часа и машину, и прицеп засосало по самые шлакенбарды, я раньше не понимал словосочетания – земная твердь -. Вроде русское выражение, а о чём это они могли так говорить??? К концу днёвки машина и прицеп, по очере-ди были вытащены на насыпь, и мы со свежими силами продолжили путь.
Объезжаем Тольятти, на горе три машины, стоят на площадке рядом с дорогой, мигают фара-ми. Активно так мигают…. Проносимся мимо. Догнали уже через километр. Цыгане, мать их. Втюхали мне какие-то поршня и насос, не дорого, нет, обидно просто. Ведь я то деньги эти не обманом заработал. Ну, сам виноват не надо было останавливаться.
На мосту через Волгу увидел гаишника, щас тормознёт, думаю, а мне бы не надо останавли-ваться, пчёлы повылетают, светло совсем. Он делает три шага мне навстречу, наперерез движе-нию, присматривается к моему аппарату и расплываясь в улыбке машет - проезжай. На борту Тортилы красуется классическое – эх прокачу-.
После Урала заправки стали встречаться каждые пятьдесят- сто пятьдесят километров. До Урала – в два, а-то и три раза реже. Пять канистр в моей машине, да пара в Егоровской, каждая заправка – литров на двести облегчала жизнь заправщиков….
В Москве дневали прямо на МКАДе. На специально отведённой для таких как мы, залётных, площадке. У моей «Тартилы» как раз оторвался фаркоп, а у Егора как раз не далеко работал хороший знакомый, и как раз сварщиком. Подъезжаем. Четырёхметровый забор. Раздвижные, бронированные ворота. Явно режимная контора, какие тут могут быть друзья??? Вызвали Его-ровского друга. Нет, заехать не получиться, но можем попробовать кабель сварочный вытащить сюда! У нас две минуты, пока директор обедает. Уложились, но всё равно были замечены бди-тельным директором и получили разнос, и мы и Егоров приятель. Поколесив и попетляв для порядка по Москве ещё с пол часика, находим наших пчёл брошенных на МКАДе. Сахар укра-ли! Целый мешок! Ну, догадались тоже, оставить мешок сахара в проходе между рядами пчёл. Как ещё прицеп не увели!?
Километров десять от первопрестольной отъехали, гаишник тормозит. - Опять превысил? - спрашиваю. Смеётся, нет, говорит, тут серьёзнее, прицеп самодельный, а документы на ммз. Сам же предложил компромисс. Поторговались чуток, сговорились на половине оттого, что он просил.
Последние сто километров пути оказались для нашего прицепа самыми неприятными. Колёса не катились вперёд, а всё норовили развернуться поперёк. Видимо сказалась авария на Урале. От такого поперечного кручения самолётная резина стиралась буквально на глазах. Дотиралась до дырки, из дырки показывалась камера и дотиралась до взрыва. Мы останавливались, меняли колесо на запаску и ехали дальше. Двадцать километров и всё повторялось. Так мы развлекали себя пока не кончились запаски. С окончанием запасок начала работать солдатская смекалка. На спущенное самолётное колесо мы натягивали жигулёвскую резину, предварительно отрезав корд. А потом накачивали. Получалось довольно страшное колесо, больше похожее на капусту, но ехать можно, правда медленно - 20-25км\час, иначе дымит.
В шестидесяти километрах от Луги, в ста пятидесяти от Великого Новгорода, в пяти тысячах от Душанбе, на холме над озером, ещё восемь месяцев назад, я получил разрешение и выкопал яму под фундамент дома. Предчувствие? Рядом с этой ямой мы и разгрузили наши машины.
Здесь будет мой дом.